Дороги, которые мы выбираем
Дороги, которые мы выбираем, стр. 1
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ
(из сборника “Коловращение” 1910 г.)
В двадцати милях к западу от Таксона “Вечерний экспресс” остановился у водокачки набрать воды. Кроме воды, паровоз этого знаменитого экспресса захватил и еще кое-что, не столь для него ролезное.
В то время как кочегар отцеплял шланг, Боб Тидбол, “Акула” Додсон и индеец-метис из племени криков, по прозвищу Джон Большая Собака, влезли на паровоз и показали машинисту три круглых отверстия своих карманных артиллерийских орудий. Это произвело на машиниста такое сильное впечатление, что он мгновенно вскинул обе руки вверх, как это делают при восклицании: “Да что вы! Быть не может!” По короткой команде Акулы Додсона, который был начальником атакующего отряда, машинист сошел на рельсы и отцепил паровоз и тендер. После этого Джон Большая Собака, забравшись на кучу угля, шутки ради направил на машиниста и кочегара два револьвера и предложил им отвести паровоз на пятьдесят ярдов от состава и ожидать дальнейших распоряжений.
Акула Додсон и Боб Тидбол не стали пропускать сквозь грохот такую бедную золотом породу, как пасссажиры, а направились прямиком к богатым россыпям почтового вагона. Проводника они застали врасплох – он был в полной уверенности, что “Вечерний экспресс” не набирает ничего вреднее и опаснее чистой воды. Пока Боб Тидбол выбивал это пагубное заблуждение из его головы ручкой шестизарядного кольта, Акула Додсон, не теряя времени, закладывал динамитный патрон под сейф почтового вагона.
Сейф взорвался, дав тридцать тысяч долларов чистой прибыли золотом и кредитками. Пассажиры то там, то здесь высовывались из окон поглядеть, где это гремит гром. Старший кондуктор дернул за веревку от звонка, но она, безжизненно повиснув, не оказала никакого сопротивления. Акула Додсон и Боб Тидбол, побросав добычу в крепкий брезентовый мешок, спрыгнули наземь и, спотыкаясь на высоких каблуках, побежали к паровозу.
Машинист, угрюмо, но благоразумно повинуясь их команде, погнал паровоз прочь от неподвижного состава. Но еще до этого проводник почтового вагона, очнувшись от гипноза, выскочил на насыпь с винчестером в руках и принял активное участие в игре. Джон Большая Собака, сидевший на тендере с углем, сделал неверный ход, подставив себя под выстрел, и проводник прихлопнул его козырным тузом. Рыцарь большой дороги скатился наземь с пулей между лопаток, и таким образом доля добычи каждого из его партнеров увеличилась на одну шестую.
В двух милях от водокачки машинисту было приказано остановиться. Бандиты вызывающе помахали ему на прощанье ручкой и, скатившись вниз по крутому откосу, исчезли в густых зарослях, окаймлявших путь. Через пять минут, с треском проломившись сквозь кусты чаппараля, они очутились на поляне, где к нижним ветвям деревьев были привязаны три лошади. Одна из них дожидалась Джона Большой Собака, которому уже не суждено было ездить на ней ни днем, ни ночью. Сняв с этой лошади седло и уздечку, бандиты отпустили ее на волю. На остальных двух они сели сами, взвалив мешок на луку седла, и поскакали быстро, но озираясь по сторонам, сначала через лес, затем по дикому, пустынному ущелью. Здесь лошадь Боба Тидбола поскользнулась на мшистом валуне и сломала переднюю ногу. Бандиты тут же пристрелили ее и уселись держать совет. Проделав такой длинный и извилистый путь, они пока были в безопасности – время еще терпело. Много миль и часов отделяло из от самой быстрой погони. Лошадь Акулы Додсона, волоча уздечку по земле и поводя боками, благодарно щипала траву на берегу ручья. Боб Тидбол развязал мешок и, смеясь, как ребенок, выгреб из него аккуратно заклеенные пачки новеньких кредиток и единственный мешочек с золотом.
– Послушай-ка, старый разбойник, – весело обратился он к Додсону, – а ведь ты оказался прав, дело-то выгорело. Ну и голова у тебя, прямо министр финансов. Кому угодно в Аризоне можешь дать сто очков вперед.
– Как же нам быть с лошадью, Боб? Засиживаться здесь нельзя. Они еще до рассвета пустятся за нами в погоню.
– Ну, твой Боливар выдержит пока что и двоих, – ответил жизнерадостный Боб. – Заберем первую же лошадь, какая нам подвернется. Черт возьми, хорош улов, а? Тут тридцать тысяч, если верить тому, что на бумажках напечатано, – по пятнадцати тысяч на брата.
– Я думал будет больше, – сказал Акула Додсон, слегка подталкивая пачки с деньгами носком сапога. И он окинул задумчивым взглядом мокрые бока своего заморенного коня.
– Старик Боливар почти выдохся, – сказал он с расстановкой. – Жалко, что твоя гнедая сломала ногу.
– Еще бы не жалко, – простодушно ответил Боб, – да ведь с этим ничего не поделаешь. Боливар у тебя двужильный – он нас довезет, куда надо, а там мы сменим лошадей. А ведь, прах побери, смешно, что ты с Востока, чужак здесь, а мы на Западе, у себя дома, и все-таки в подметки тебе не годимся. Из какого ты штата?
– Из штата Нью-Йорк, – ответил Акула Додсон, садясь на валун и пожевывая веточку. – Я родился на ферме в округе Олстер. Семнадцати лет я убежал из дому. И на Запад-то я попал случайно. Шел я по дороге с узелком в руках, хотел попасть в Нью-Йорк. Думал, попаду туда и начну деньги загребать. Мне всегда казалось, что я для этого и родился. Дошел я до перекрестка и не знаю, куда мне идти. С полчаса я раздумывал, как мне быть, потом повернул налево. К вечеру я нагнал циркачей-ковбоев и с ними двинулся на Запад. Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выбрал другую дорогу.
– По-моему, было бы то жк самое, – философски ответил Боб Тидбол. Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
Акула Додсон встал и прислонился к дереву.
– Очень мне жалко, что твоя гнедая сломала ногу, Боб, – повторил он с чувством.
– И мне тоже, – согласился Боб, – хорошая была лошадка. Ну, да Боливар нас вывезет. Пожалуй, нам пора и двигаться, Акула. Сейчас я все это уложу обратно, и в путь; рыба ищет где глубже, а человек где лучше.
Боб Тидбол уложил добычу в мешок и крепко завязал его веревкой. Подняв глаза, он увидел дуло сорокапятикалиберного кольта, из которого целился в него бестрепетной рукой Акула Додсон.
Дороги, которые мы выбираем
Каждый из нас сталкивался и продолжает практически ежедневно сталкиваться с выбором. Иногда это простой, легкий выбор, а иногда его сделать очень сложно.В чем сложность, почему так тяжело принять решение, мы затягиваем с принятием его, продлевая наши муки, тяжесть выбора.
Это очень похоже на известный эпизод из русских сказок камня на распутье трех дорог.
Что такое камень? Это переломный момент в жизни человека, когда он должен остановиться и подумать, осмыслить, осознать и принять решение.
Дороги, это пути развития времени и пространства, и человека в них, то есть его судьба, которую он выбирает.
Есть еще одна важная деталь не освещенная явно в метафоре камня у дороги. Высший смысл принятия решения, во имя чего этот выбор и в чем его суть, куда, к чему в итоге ведет дорога.
Что происходит с большинством людей не способных сделать этот выбор, одни из них остаются у камня влача жалкое существование, ощущая тупик, безысходность. Это жизнь жертвы,зависимых людей.
Другие, предпочитают взять этот камень и тащить на себе, условно думая, что отсрочили принятие решения, то есть совершили выбор без выбора. Обманывая себя, что можно продлить этот момент, иллюзорно живут оттягивая некий судьбоносный момент. Семьи с зависимыми встпувшие в созависимые отношения, жертвы насилия.
Ни те, ни другие не могут при этом жить счастливой жизнью, стать расслабленным, свободным человеком, искуственно погружая себя в состояние беспомощного ребенка или жертвы.
Что происходит с теми, чей выбор сделан, кто решил какой дорогой готов идти?
Чаще всего в сказках на распутье предлагается выбор о предполагаемых потерях, а точнее, от чего гипотетически вы готовы отказаться, чтобы продолжить путь? В жизни мы очень часто теряем, осознанно или нет, по собственному выбору или замыслу божьему в нашу жизнь приходят потери.
Когда мы сами решаем что готовы потерять, чем готовы заплатить за выбор того или иного пути, мы становимся взрослее, готовность принимать и познавать жизнь, нести ответственность за себя и свои шаги придают нам силы. Не даром в сказках герои выбирали и выигрывали на пути больших потерь. Силен тот, кому нечего терять – мудрость или цитата приписываемая многим известным мира. Не важно чья она,важно то,каков смысл этой цитаты.
Тот, кто уже мысленно все потерял и попрощался с этим, стал свободным от жалости и страха, всесилен в своей свободе. Тот, кто отказалася от всего, в том числе метафорически и от своей жизни, готов меняться, трансформироваться, преображаться. Только тогда человек готов к преодолению, победам.
Герой не тот, кто победил врага, а тот кто победил врага в себе. Враг внутри нас, это жалость,страхи и сомнения, привязанности и зависимости.
В нашем подсознании существуют те знания о нас, о мире, которые приходят к нам от коллективного бессознательного,через архетипы, которые вместе со знаниями несут ресурсы, способности пробуждаемые с этим знанием.
Что происходит в момент выбора- активизация всех ресурсов и знаний необходимых для этого пути, и если мы научаемся доверять себе, своему знанию и способностям, мы с успехом проходим этот путь, завершая его победителем.
А если нет, значит мы не ощутили веры в себя и свой выбор, усомнились и стали бояться, тем самым выращивая внутренних врагов- сомнения и жалость о себе и в себе.
Какой бы выбор вы не сделали, он обязательно воспроизведет ваши ресурсы, только вы лично сможете заглушить их в себе лишив себя сил.
Никогда в вашей фантазии, мечте не появится картинка предполагаемых или желаемых событий, ситуаций, если их нет в вашем бессознательном. Стало быть на самом деле вы всегда готовы и способны совершать выбор, нужно только поверить в себя и довериться не высшим силам как говорят религиозные люди, а довериться себе самому, доверие себе самая большая сила!
Совершайте выбор, идите по своим дорогам, вы обязательно справитесь, только верьте в себя и знайте, во имя чего совершен выбор.
И еще одна деталь, дорог больше чем три, их столько, сколько может позволить вам ваше бессознательное. Выберете вы ту, по которой ресурсно готовы и способны идти в одиночестве.
Берем простую семью алкоголика,он всю жизнь лежит у камня, ему выгодно ничего не решать, он привык быть пассивным и слабым, его путь самоубийства, потому что его семья или супруга свой личный камень несет с собой, при этом иногда очень резво бежит с ним по жизни, кричит на всю округу, ох тяжела ноша, но она моя, не брошу, ее путь «Героя».
Ни он, ни она не готовы к потерям. Пока жизнь ее или алкаголика не разлучит их.
Представте, что она сделала свой выбор, решилась и стала готова к потерям. Пусть было три пути:
– Первый сдать его в лечебницу и дать возможность себе и детям жить спокойно, дав ему понять что она готова жить не только его жизнью. Возможные потери- развод, агрессия, потеря статуса супругов, потеря лица благодетельницы в глазах близких и знакомых.
– Второй путь – развод и полный разрыв отношений. Возможные последствия – потери жилья, имущества, отношений, статуса, образа жизни.
-Третий путь- потеря себя в прямом и переносном смысле. Насилие и убийство в бытовой драке, алкоголизм, самоубийтсво или в точности наоборот, потеря себя прежней и обретение себя совершенно новой, сильной, активной, жизнелюбивой, свободной.
Все они связаны с потерями, но все они имеют огромное количество ресурсов, которые обнажатся только тогда, когда путь начат. Только там возможно обрести силы и свободу, такого себя, которого ты еще не знал, не сталкивался, и все это проверка себя на прочность, способность жить, развиваться и расти.
Выбор за вами,что вы напишите на своей последней странице жизни – Жил жизнь познав себя в ней или Пал жертвой собственных страхов в жизни.
Черный юмор в завершение
Мужик приехал погостить к другу в Грузию. Тот, в знак уважения к предкам, решил показать могилы деда, прадеда. Мужик видит — на могиле написано: «Вано . Родился в 1902 — умер в 1968. Жил 20 лет». Спрашивает:
— А почему срок жизни и разница между датами не совпадают?
Друг отвечает:
— Просто у нас жизнью считают время, когда у тебя есть деньги, дом, любящая жена, любимые дети.
Мужик приезжает к себе домой и говорит жене:
— Когда я умру, на могиле пусть напишут: «Родился мертвым».
Рассказы вахтовика-32. Дороги, которые мы выбираем
Я часто думаю, что было бы со мной, если бы я выбрал другую дорогу.
– По-моему, было бы то же самое, – философски ответил Боб Тидбол.
Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
О.Генри
Как я уже не раз писал, в нефтянке имеется масса народа, которые туда попали не целенаправленно, а случайно, в результате различных перипетий судьбы. Нет, есть, конечно, и потомственные нефтяники, есть те, кто хотел им стать со школьной скамьи, но добрая половина нефти в глаза не видела, многие работали в совершенно иных отраслях, некоторые сделали карьеру, но так потом сложилось – и они уже в каске, спецодежде на месторождении. Когда временно, а когда и навсегда.
Сегодня расскажу несколько историй про таких людей, будет небольшой дайджест из наиболее удививших меня случаев.
Кто давно работал в капитальном ремонте скважин, тот наверняка слышал про БелУПНПиКРС (БКРС)(Белорусское управление по повышению нефтеотдачи пласта и капитальному ремонту скважин). Как понятно уже из названия, основу его составляют нефтяники из Беларуси. Может кто удивится, но у Батьки кроме картошки есть и нефть, преимущественно в Полесье. Разработкой занимается объединение «Беларусьнефть», правда ее не очень много. Но кадры остались, они то и составляют основу этого предприятия. Белорусы – люди рукастые и работящие, не смотря на то, что оборудование старое и довольно изношенное, работу они делают хорошо. Кроме белорусов также там много народа с Украины. Говоря «нефтяник с Украины» надо подразумевать хлопцев с Галиции – Львовской и Ивано-Франковской области. С Тернопольщины нефтяников не встречал. Почему именно оттуда – писал.
В одной из бригад БКРС мы делали глушение. Бригада была хорошая, там вообще большинство бригад хорошие, приятные люди, что белорусы, что галичане, что другие, кто рам работает. Мастер был почти земляк –с Башкирии. Но в тот день его не было, уехал в цех, поэтому акт пошел подписывать бурильщик –Андрей. Написали акт, смотрю, что вместо «и» он написал «i». Я ему: Андрей, ты чего написал?
Андрей: та я же с Украины.
Вот надо же, открыла глаза, а то я не догадался. Я брата-славянина понимаю с того момента, как он раскроет рот и начинает гэкать. Хотя мне нравится украинский язык: мягкий, красивый, певучий. Приятно слышать разговор носителей языка.
Я: мы не в/на Украине, это документ, пиши по-русски. Переписали и сели пить «Кава зi Львова», привозят они с Неньки, так себе кофе, но бывает и неплохой. Разговорились, впрочем я у них в бригаде не в первый раз.
Он спросил: Алексеич, довезешь меня до Мегиона, у нас сегодня вахта закончилась, а вахтовка будет только после обеда? Да не вопрос.
Едем, я спрашиваю – а ты откуда родом?
Это необычно, обычно нефтяники с тех краев приезжают с сел, особенно работяги. А как сюда попал?
И тут я чуть не упал, хорошо, что сидел пристегнутый за рулем.
Я львовский медуниверситет окончил. Врач-реабилитолог.
Ну учителей я встречал не раз. Юристов и экономистов среди нефтяников – как нерезаных собак, впрочем, их везде полно. Встречал лесников, медбратьев, военных, полицейских и тд. и тп., но чтобы врача – это впервые. Ну как, как ты сюда попал?
Андрей закончил медуниверситет, даже год поработал врачом в Трускавце, проводил реабилитацию детей с ДЦП. А потом во время отпуска съездил на вахту. Работа не понравилась, а вот зарплата относительно укринского врача была почти в три раза выше. Бросил работу, начал ездить на наш Север, уже семь лет стоит за палкой (бурильщик). А потом нашел девушку, тоже хохлушку, правда она с семьей давно уже живет в России. А сейчас торопится в миграционную службу, должен получить российский паспорт. На вопрос – а не жалеет, что не стал работать врачом только неопределенно улыбнулся.
Вторая необычная встреча произошла в тех же краях, на Южном Агане. Были на работе в бригаде КАРС (капремсервис). Основа ее также народ с Украины, правда разбавленный уже не белорусами, а вполне отечественными джигитами.
Вышли на устье с мастером, и тут меня привлек унылый кавказский мужчина, который поменял кепку на каску. Самое главное – каска была зеленая, а мужику было за пятьдесят. Для несведующих – цвет каски сродни цвету штанов на планете Плюк. Зеленая каска – это каска новичка. Спрашиваю у мастера – а этот товарищ у тебя новичок? Ага, стажер, пятьдесят два года.
Во время перекура подошел к нему и спросил – ну что, тяжело быть помбуром. Он посмотрел на меня и в его взгляде отражалась вселенская тоска и мука: да.
Звали его Абдул, он всю жизнь проработал бухгалтером в райцентре Цумадинского района. Название села не скажу, но район знаю, у меня были помбуры оттуда. Аварцы, жи есть. Но Абдул не был похож на стереотипного дикого джигита. Вполне интеллигентный человек, воспитанный, даже по-русски говорил с небольшим акцентом. А потом его сократили, дома работы нет. Уехать некуда, да и, честно говоря, много ли кто на работу бухгалтером возьмет старого кавказца? Вот и пришлось на старости лет идти в помбуры, подсказали родственники, а уж в помбуры всех берут подряд.
Я смотрел на него, и мне было его чертовски жалко. В таком возрасте идти помбуром – оооо. Но ему некуда было деваться, учится младшая дочь. Да, когда человек в зрелом возрасте, который добился определенных успехов в другом и сделал карьеру и вынужден менять профессию, образ жизни, график работы – это трагедия. Удачи тебе, Абдул.
Но самым необыкновенным нефтяником был мой однокурсник Дима. Правда логичнее его было бы назвать Рамиль или Марсель, а то и Ринат, потому что Дима татарин. Он с Абдулино, но, самое главное, по первому образованию он был… учитель начальной школы. Я второй раз в жизни видел мужчину-учителя начальной школы. Дима не только по образованию был учителем, он даже успел выпустить целый класс, в котором преподавал с первого по четвертый класс. Самое удивительное, что ему нравилось быть учителем у младшеклассников. Он сам рассказывал, когда мы выпивали курсом. Но судьба распорядилась иначе, семье нужны деньги, призванием жену и семью не накормишь, знаю на личном опыте. Поэтому он, как и Андрей, стоял за палкой, а сейчас уже стал старшим мастером.
Интересно, когда в вагончике-кульдбудке какой-нибудь бригады он спит под светом на на жестком топчане (старший мастер как цыган, у него нет места и спит он где придется), ему снятся дети и он у школьной доски, где он пишет «Мама мыла раму»?
