Витязь в железной шкуре
Витязь в тигровой шкуре(изд.1969 года) (17 стр.)
ВСТРЕЧА ТАРИЭЛА С НУРАДИН-ФРИДОНОМ
Раз по берегу я ехал, посреди садов зеленых,
Вдалеке виднелся город и пещеры в горных склонах.
Люди были мне противны, изливал я душу в стонах,
И коня остановил я средь деревьев густокронных.
Я заснул среди деревьев, слуги хлебы преломили.
Пробудившись, я заплакал, удержать печаль не в силе.
Не слыхал я о царевне ни случайной лжи, ни были,
Оттого поля и степи слезы горькие кропили.
Вдруг раздался крик у моря. Я взглянул перед собой,
Вижу: мчится гордый витязь, в руку раненный стрелой.
Он держал меча обломок, кровь текла с него струей,
Он выкрикивал угрозы, вызывал врага на бой.
Вороным конем он правил — тем, которым я владею.
Конь летел, подобно ветру, на лету сгибая шею.
Я уведомил пришельца, что о нем я сожалею,
Я велел спросить, какому угрожает он злодею.
Не сказал ни слова витязь. И вскочил тут на коня я,
И помчался и воскликнул, незнакомца нагоняя:
«Ты куда несешься, витязь, дух во мне воспламеняя?»
И понравился герою полный жгучего огня я.
«Это древо, — он промолвил, — краше всех иных дерев!
Я тебе открою, витязь, отчего я впал во гнев.
Враг мой, слабый, как козленок, возгордился, словно лев.
Он разбил нас, безоружных, и рассеял, одолев».
Я ответил: «Успокойся, отдохни под дубом старым!
Добрый витязь не робеет, поражен меча ударом».
И пошли мы, словно братья, разговаривая с жаром,
И красой его чудесной любовался я недаром.
Мой слуга, искусный лекарь, с кем я странствовал доселе,
Острия извлек умело стрел стальных, застрявших в теле.
Стал я спрашивать героя, как убить его хотели,
И тогда мне этот витязь о своем поведал деле.
Он сказал мне: «Я не знаю, кто ты, славный мой ездок,
Почему, гонимый роком, побледнел ты и поблек,
Отчего утратил свежесть и увянул, как цветок,
Почему свой дивный светоч потушить решился бог!
Государь Мульгазанзара, Нурадин-Фридон, отныне
Я и сам перед тобою в униженье и унынье.
Ты теперь в моих владеньях. Город мой внизу, в долине.
Невелик он, но красивей ты не встретишь на чужбине.
Дед мой, царь земель окрестных, чуя смерти приближенье,
Меж отцом моим и дядей поделил свои владенья.
Остров — тот, что виден в море, — составлял мое именье,
Ныне дядя с сыновьями захватил его в сраженье.
Соколиную охоту я затеял нынче днем,
Побывать хотел я также и на острове моем.
Я сказал моей дружине: «Ждите нас, и мы придем»,—
И с сокольничими в лодку мы уселись впятером.
Отказавшись от охраны, мы проехали заливом
И на острове нежданно с дядей встретились спесивым.
Я его не остерегся и, охотясь над обрывом,
Оглашал окрестность криком, своевольным и счастливым.
Нужно было мне на дядю обратить тогда вниманье!
Он расправиться со мною отдал людям приказанье,
Сам же сел с сынами в лодку, чтоб отрезать путь к охране.
Вместе с ловчими моими очутился я в капкане.
Услыхав чужие крики и заметив блеск мечей,
Я от берега отчалить поспешил в ладье моей.
Враг встречал меня повсюду, налетев, как вал морей,
Но не мог со мною сладить ради прихоти своей.
Вижу: с острова погоня вслед за мною поспешила,
Ведь лицом к лицу сражаться им со мною трудно было,
Потому меня из луков поразить старались с тыла…
Пополам мой меч сломался, стрел в колчане не хватило.
В руку раненный стрелою, окруженный супостатом,
Я из лодки прыгнул в море на коне моем крылатом,
И, хотя погибших ловчих я оставил навсегда там,
Сам живым я возвратился, отразив врага булатом.
Все грядущее от бога. Ныне я убог и сир,
Но за кровь мою сумею образумить я задир.
Будет жаловаться дядя, проклянет он божий мир,
Стаи воронов слетятся на его загробный пир!»
Мне, убогому скитальцу, полюбился витязь встречный.
Я сказал: «Спешить не надо, мой воитель безупречный!
Мы с тобой врагов накажем, заключив союз сердечный, —
Нам ли, воинам, страшиться их победы скоротечной!
Ты еще не знаешь, витязь, как судьба играет мною.
Будет время — на досуге душу я тебе открою».
Он ответил: «Что сравниться может с радостью такою?
Должником до самой смерти буду я тебе, герою!»
Невелик был, но прекрасен град Фридона. В знак печали
Пеплом голову посыпав, нас войска его встречали,
Рвали волосы от горя, на себе одежды рвали,
Рукоять меча владыки, обнимая, целовали.
Другу новому Фридона, мне они твердили вслед:
«Ты несешь нам, о светило, избавление от бед!»
И вошли мы в дивный город, полный редкостных примет,
Где в парчовую одежду каждый житель был одет.
ТАРИЭЛ ПОМОГАЕТ ФРИДОНУ ПОБЕДИТЬ
Скоро витязь исцелился и со мной сравнился в силе.
Войско мы вооружили и галеры оснастили.
Сколь отрадно было видеть наших ратей изобилье!
Вот мое повествованье, как врага мы истребили:
Враг в железные шеломы нарядил свою дружину,
На восьми ладьях огромных он явился к властелину.
Я, завидев эти лодки, устремился в середину
И, толкнув одну ногою, погрузил ее в пучину.
Тотчас я руками за нос взял соседнюю ладью
И мгновенно опрокинул, сокрушив ее в бою.
Остальные друг за другом в гавань бросились свою.
Все, кто были в том сраженье, храбрость славили мою!
Предназначив наши жизни переменным судьбам боя,
Мы в погоню за врагами понеслись под шум прибоя.
Мне понравилась в сраженье доблесть юного героя:
Храбр — как лев, лицо — как солнце, стан — как дерево алоэ.
Он из седел друг за другом выбил дядю с сыновьями,
Он велел отсечь им руки перед нашими рядами.
Враг, захваченный в неволю, плакал горькими слезами.
Царь же в радости сердечной веселился вместе с нами.
Мы злодеев разогнали, окружили вражий стан,
Захватили их столицу — город, полный горожан,
Закидали их камнями, перемяли, как сафьян,
Нагрузили их богатством не один мы караван.
Царь Фридон своей печатью опечатал эти клади,
Дядю он увез с собою и пленил семейство дяди.
Про меня же, возвратившись, он твердил в своем отряде:
«Это дерево алоэ бог послал нам счастья ради!»
Скоро мы вернулись в город, чтоб с народом веселиться.
Вид наказанных злодеев заставлял сердца смягчиться.
Мне и витязю Фридону говорила вся столица:
«С вашей помощью, герои, кровь насильников струится!»
Увенчав царя Фридона, называл меня народ
Властелином властелинов, воеводой воевод.
Но грустил я, ибо розу потерял среди невзгод
И не мог знакомым людям открывать своих забот.
Витязь в тигровой шкуре и царица Тамар
Когда точно родилась великая царица Грузии Тамар, которую у нас принято называть на Тамарой на русский манер, — неизвестно. По предположениям историков она появилась на свет около 1165 года.
Начало царствования
Мать будущей царицы умерла рано, и девочка воспитывалась тёткой Русудан. Она получила прекрасное образование, научилась всем женским премудростям, выдержке и терпению. Когда ей ещё не исполнилось и двадцати лет, её отец, царь Георгий III, короновал единственную дочь. Впервые в истории Грузии трон достался женщине.
Тамар правила смело и справедливо, чем снискала уважение у всего грузинского народа. Весть о мудрой молодой царице облетела все ближайшие государства.
Тамар была статна и грациозна — высокая, правильного телосложения, с тёмными глубокими глазами, она держалась гордо и с достоинством.
О совершенстве молодой царицы ходили различные слухи, её руки просили византийские царевичи, сирийский султан и персидский шах. Своё согласие она дала лишь сыну великого князя Андрея Боголюбского, Юрию. Брак был заключён лишь из политических соображений, так как никаких чувств к жениху царица не испытывала. Свадьба состоялась в 1188 году, однако успокоения этот брак молодой женщине не принёс.
Два года Тамар терпела пьянство и разврат супруга, который плюс ко всему нередко избивал молодую жену. Решив, наконец, развестись с Юрием, она заставила его покинуть Грузию. Оскорблённый и разгневанный князь направился в Константинополь, чтобы собрать многочисленное войско и пойти войной на супругу. Однако война была проиграна, и Юрий с позором возвратился на Русь.
Страна грузинской царицы процветала и за короткое время стала одной из богатейших держав того времени. О Тамар слагали легенды, воспевали её красоту, великодушие и мудрость.
Правительница строила крепости, дороги, корабли и школы. Она приглашала лучших учёных, поэтов, философов, историков и богословов. Так однажды в её дворец прибыл великий Шота Руставели.
Появление «Витязя в тигровой шкуре»
Поэт Шота Руставели родился в Рустави и получал образование сначала в монастырях Грузии, а затем в Афинах. Многие полагают, что он сразу же влюбился в царицу, она ответила взаимностью чувствам поэта, Тамар стала его любовницей. Однако, если судить из других источников, взаимности поэт так и не добился, он любил и почитал свою царицу втайне.
Царица Тамар назначила Шота личным казначеем. Он страстно желал воспеть любимую в поэме.
«Витязь в тигровой шкуре» стала одним из самых выдающихся произведений Средневековья. В ней влюблённый Шота воспел идеалы любви, дружбы, благородства, чести и добродетели. Все эти высокие качества поэт видел в своей великой правительнице.
Считается, что прототип главной героини поэмы Нестань-Дареджаны поэт списал именно с царицы Тамар.
Чтобы скрыть свои чувства и не навлечь тени сомнения на возлюбленную, Руставели специально перенёс действие поэмы в Индию и Аравию, но в каждой строке шедевра угадываются образ прекрасной и величественной царицы Тамар и безответные чувства несчастного поэта:
«Перлы уст её румяных
под рубиновым покровом
Даже камень разбивают
мягким молотом свинцовым!
Косы царственной — агаты,
ярче лалов жар ланит.
Упивается нектаром тот,
кто солнце лицезрит.»
Разлука влюблённых
Когда Тамар пришло время задуматься о детях, она решила выйти замуж за человека проверенного — вторым её супругом стал храбрый полководец осетинский князь Сослани, принявший в Грузии имя Давид. Благородный и очень любящий свою жену, он принёс ей долгожданное счастье. Через год после свадьбы царица родила сына, которого назвали Георгием, ещё через год родилась дочь Русудан.
Шота Руставели более уже не мечтал о Тамар, он решил навсегда покинуть Грузию и отправился в Палестину, где принял постриг в монастыре Святого Креста.
Загадка захоронения
Тамар умерла 18 января 1212 года от тяжёлой болезни. Её похоронили в фамильном склепе в Гелати. Через несколько веков склеп вскрыли, но останков царицы там не обнаружили. Согласно преданию, когда великая правительница доживала последние дни, она попросила утаить от людей место её погребения. Тамар не хотела, чтобы её гробница была найдена и осквернена мусульманами. Видимо, прах Тамар был тайно вынесен из монастыря, и где он покоится ныне — никто не знает.
Так или иначе, в Ватикане были обнаружены летописи, согласно которым грузинская правительница была похоронена в Палестине, в древнейшем грузинском монастыре Святого Креста. Будто бы она так страстно желала посетить этот монастырь, но из-за многочисленных войн не успела этого сделать, а потому завещала отвезти её туда после смерти. Возможно, в вечности Тамар хотела остаться со своим верным поэтом.
Смерть Руставели тоже окутана легендами. Точно известно только то, что однажды в маленькой келье монастыря было найдено обезглавленное тело грузинского поэта. Убийцу так и не нашли.
После кончины Тамар Грузия стала быстро терять своё могущество. Годы процветания сменили тяжёлые годы монголо-татарского ига, затем власть над страной захватила Турция.
Ныне Тамар причислена к лику святых. О ней ходят многочисленные легенды – считается, что по ночами она является больным и лечит их от тяжких болезней.
“Витязь” в железной шкуре
Его мастерская на чердаке частного дома до потолка заставлена сотнями старых вещей: картинами, раритетными телефонами, плакатами, музыкальными инструментами, бюстами, значками и многим-многим другим.
– Мне они требуются для подпитки творческой энергетики. Предметы, которые здесь находятся, коллекционирую с трех лет, а начинал с фантиков от конфет, – рассказывает художник.
А рядом – небольшие металлические фигуры, сделанные из всевозможных металлических частей: скульптуры в стиле “анепластики”.
Термин “анепластика” придумал сам Чуйков (если перевернуть слово, получается “пластический анекдот”) еще в 1990 году, когда в одном журнале прочитал материал о санкт-петербургском скульпторе, уехавшем в США. Причем статья была разгромная: мол, здесь занимался скульптурой, а в Америке черт-те чем – делает какие-то “пластические анекдоты”. А вот Василию Чуйкову эти работы понравились. Хотя у подобного направления есть и другой термин – “ресайклинг”.
Первые “пластические анекдоты” украсили столицу Ставрополья в 2007 году. Правда, на улицах один за другим появились именно большие арт-объекты, которые создавались обычно по заказу местных фирм в рекламных и развлекательных целях. Зато в каждом угадывается фирменный стиль художника – его иронический оттенок. Первые же работы в жанре “анепластики” были небольшими и “серьезными”.
– Вот для этой композиции использована простреленная гильза, и посвящается она ставропольскому художнику Владимиру Саврасову, он умер в прошлом году, – рассказывает Василий Петрович и ставит на стол скульптуру сантиметров 50 высотой, которая изображает стоящего художника с кистью и палитрой. Туловище сделано из крупнокалиберной гильзы, разорванной в разных местах. – Называется “Не свернувший с пути”. Саврасова в советские времена власти сильно “прессовали”, подвергали гонениям, но он не изменял принципам в своем творчестве.
Над крупными скульптурами мастер работает не в своей мастерской, а в гараже, ведь, чтобы поднять их на третий этаж, пришлось бы каждый раз заказывать подъемный кран – работы весят до полутонны. А помогает ему соединять части опытный сварщик Александр Слободенюк. Иногда приходится звать и третьего человека, если детали особенно крупные.
Сейчас подобных произведений Чуйкова установлено уже больше 40. Семнадцать работ скульптора находятся в Ставрополе, десять – в Пятигорске, остальные разбросаны по стране – Дербент, Нальчик, Волгоград, Санкт-Петербург, Москва.
– Большинство из них носят развлекательно-рекламный характер. Клиенты всегда рассчитывают, что заказ привлечет внимание к ним, заставит человека остановиться рядом, сфотографироваться, – признается мастер. – Я это называю шоковым дизайном, который человека должен затормозить. К обычной рекламе все уже настолько привыкли, что практически не обращают на нее внимания.
Материалы для своего творчества ставропольчанин собирает везде: в пунктах приема металлолома, на СТО, что-то привозят знакомые, некоторые детали находит сам через рекламу в газетах.
В ближайших планах необычного художника – заняться ассамбляжем (искусством, родственным коллажу). В нем объемные детали и предметы используются, чтобы передать визуальные образы. А после выхода на пенсию Василий Чуйков мечтает перебраться в поселок Рыздвяный под городом Изобильным, где он учился, и открыть там детскую художественную школу и музей.
